Наши детки

Верка-гермафродит и Каркуша Киркорова
Впечатления чада от звезд эстрады
— А ты знаешь, — задумчиво сказал мой тогда еще четырехлетний сын, придя вечером из детского сада, — а Сердючка-то — не женщина! — И, понизив голос до шепота, добавил: — Она — мужчина!
— Знаю, — обреченно ответила я.
— Такая глупость! — оценил ситуацию ребенок.
“Пронесло”, — вздохнула я с облегчением, решив, что вопрос Верки Сердючки в нашем доме закрыт раз и навсегда. Наивная! Ведь он только назревал!
Замуж захотела, вот и залетела
— Что такое “залетела”? — спросил ребенок на следующий день.
Я попросила контекст.
— “Замуж хотела, вот и залетела, ля-ля-ля-ляля”, — пропел ребенок из сердючкиного шлягера, очень чисто интонируя.
— Замуж и залетела, — отвечаю, чувствуя, как фальшиво прозвучал мой голос.
— А Маша говорит, это означает: в подоле принесла! Говорит, так некоторых детей приносят, которые рождаются без отцов, — поделился эксклюзивной информацией сын. И обиженно добавил: — А ты мне всегда объясняла, что ребенок получается от соединения двух клеток — мужской и женской, и родить без мужчины нельзя...
— Кто такая Маша? — попыталась я выиграть время.
— Девочка, которая кассеты с Сердючкой принесла. Ей мама дала, чтобы мы танцевали после тихого часа. Вот нам воспитательница и ставит, а мы прыгаем. Она, Сердючка, колбасная!
“Я убью Сердючку, воспитательницу и маму девочки Маши”, — немедленно созрел в моей голове план действий.
— Ма, ты покажешь мне Сердючку?
— Никогда, — с огромным удовольствием сказала я. — Ни-ког-да! Во-первых, ее у нас нет. А во-вторых, лучше я куплю тебе черепашку-ниндзя.
А Шакира лучше!
Вечером я поведала мужу про назревшую проблему. “У него там полная Сердючка! Ты же понимаешь, мы не можем допустить, чтобы этот образ на него повлиял!”
— Мелкий! Иди сюда! — позвал муж ребенка.
Я благодарно раскрыла журнал, но тут же отложила в сторону: из соседней комнаты до меня донесся голос Шакиры. Ребенок с открытым ртом во все глаза таращился на экран монитора, где искусственно белобрысая Шакира в буквальном смысле слова дралась в своем клипе с другой женщиной за сексуального партнера.
— Ты совсем?! — так и зашипела я на мужа. — Ты ему какой идеал красоты навязываешь? Я не хочу невестку-блондинку!
— Нормально! — отмахнулся муж. — Симпатичная девка, секси! Я же не Борю Моисеева ему показал!
Шакира допела, ребенок не отошел, а как-то отпал от экрана.
— Ну? — спросил муж.
— Да! — с чувством ответил ребенок.
Было совершенно ясно, что они друг друга поняли. А меня тут же укусила ревность.
— И кто красивее? — спросила небрежно. — Мама или Шакира?
— Конечно, Шакира! — ни на секунду не задумался сын. — У нее губки красные, волосики беленькие, кофточка черненькая! А ты даже ресницы не красишь!
Сказал — и ушел играть в машинки.
На следующий день, ознакомившись с программой телепередач, я позвала чадо. “Каким ты был, таким ты и оста-а-ался!” — задушевно пела с экрана, трясясь на телеге, Марина Ладынина. Шел фильм “Кубанские казаки”.
— Вот! — торжественно сказала я. — Вот красивая женщина! Вот такие должны быть у женщины глаза — нежные и глубокие, вот такие свои, длинные волосы, а отнюдь не крашенные в белый цвет перекисью водорода, вот такая высокая грудь и желательно — такой вот голос. Ты понял?
— Понял! — ответил сын. — Но вчерашняя была лучше! Как бишь ее звали?! А! Шакира!
— Иди отсюда! — разозлилась я и внесла мужа в расстрельный список. Четвертым по счету.
Зачем губы накрасил?
Следующий год прошел безоблачно. Ребенок распевал “Варяга” и “Тачанку”, называл быстрые песни то “колбасными”, то, по настроению, “буженинными” или “кореечными”.
Все рухнуло в один момент. В день зарплаты супруг принес мне подарок. “А! О!” — закричала я, прочитав на обложке: “Queen. Все клипы”. Диск тут же уехал внутрь видеоплеера. Когда рядом возник ребенок, я и не заметила.
— Кто это? — вдруг спросил сын, и голос его звучал очень настороженно.
— Фредди Меркьюри!
— Мам, это мужчина или женщина?
— Мужчина, — опешила я.
— А губы тогда зачем накрасил?
— Ну, понимаешь, — пустилась я в длительные рассуждения, — это же грим. Когда артист выступает, надо чтобы его лицо было видно даже в самом дальнем ряду, иначе зрителям будет не интересно.
— Да? — саркастически заметил ребенок. — А ногти? Ногти он зачем накрасил? Тоже чтобы в дальнем ряду было видно?
— Ну... М-м-м... Ногти просто ради прикола...
— Это плохой прикол! — было видно, как сын все больше злится. — А что на нем надето? А?! На нем же женская одежда! Он мне не нравится! Когда мы пойдем на его концерт, я ему скажу, чтобы лак с ногтей стер! И губы — тоже!
— Он уже умер.
— Умер? — тут же заинтересовался ребенок. — А от чего?
— У него это... Короче, у него был плохой иммунитет! Ну, то есть он много болел, болел...
Вопрос преждевременной смерти Меркьюри с трудом удалось замять. Сын ушел стрелять резиновой паутиной.
Филя Степашку зовет
Ему исполнилось шесть. Он перешагнул порог школы и отчасти получил право на взрослую жизнь. В том числе и на общероссийские каналы телевидения. До этого ребенок смотрел только видео. Шел один из традиционных концертов, которыми изобилует эфир накануне Нового года.
— О! — сказала я, проходя мимо экрана. — Филя!
Киркоров надрывался над “Зайкой” своей.
— Филя? — переспросил ребенок и зашелся в смехе. — Степашку зовет! Сейчас еще Каркуша подтянется, и вся компания будет в сборе!
Вместо Каркуши на экране появилась Пугачева.
— Кто это? — опешил сын.
— Это — лучшее, что дала нам советская эстрада, — сказала я с изрядной долей сарказма и грусти одновременно. Надо сказать, никогда в жизни я не испытывала большей неловкости за нашу многострадальную поп-культуру, чем когда увидела Аллу Борисовну глазами шестилетнего ребенка.
— Это?.. — только и спросил он.
Пиявки из энциклопедии
Когда дитя в очередной раз ныло: “Что мне смотреть? Я уже все видел!” — я предложила поставить “Золушку” — хороший мюзикл, знакомая сказка.
Через минуту сын уже хохотал над творением украинских продюсеров. Я занялась своими делами. И вдруг: “Я бы подошла, ты бы повернулся!”
Тьфу! Ну конечно! Как же я могла забыть? Сердючка!
Ребенок всматривался очень внимательно, морща нос.
— Не понял, — сказал после песни. — А ты уверена, что она, он, оно... Короче, ты уверена, что это — мужчина?
На следующий день я обошла все окрестные видеопункты и нашла-таки запись с Андреем Данилко в мужском образе.
— На, смотри! Вот она, твоя Сердючка! Вот этот мужик. Ряженый просто!
Сын посмотрел, а потом вынес вердикт:
— Я понял. Это не мужчина и не женщина, это — гермафродит!
— Какой еще гермафродит? Ты что?!
— Обычный гермафродит, — пожал плечами ребенок. — И мужчина, и женщина одновременно. Я про такое в детской энциклопедии читал. Например, пиявки — гермафродиты.
— Пиявки же низшие существа, низшие, понимаешь? — пыталась я достучаться до его сознания. — Сердючка — это просто роль! Он переодевается в женщину! Между прочим, в древней Японии артистами были только мужчины!
— То в Японии, да еще в древней, — скептически заметил сын. — Ладно, все! Закрыли тему.
На следующий день я услышала, как он говорит по телефону приятелю:
— Герматозойды... Нет, как их? Сперматозойды! Это такие мужские клетки, они живые. От них дети рождаются. А гермафродиты — это и мужчины, и женщины одновременно. Например, пиявки. А бывают и люди. Но это — ошибки природы. Например, Верка Сердючка!
Нет, все-таки я ее убью.